Евфросиния Керсновская – Лидии Ройтер
25 апреля 1976 года
Христос Воскресе!
Дорогая Лидия Эразмовна! Я знаю, что запоздала с пасхальным приветствием… Но что поделаешь? Сейчас – полночь. В церквах возгласили эти слова, которые на меня с самого детства всегда производили какое-то «чарующее» впечатление. А я – одна. И никто не напоминает о том, что наступает Пасха! Даже пол я не помыла сегодня! Застелила чистой скатертью стол и… все. Хотела поставить на стол букет гиацинтов, желтых нарциссов и… два тюльпана, которые поторопились чуть-чуть покраснеет, но… Как водится, юные садисты, которые для развлечения воображают себя Фантомасами, потрудились на славу: не поленились перепилить дужку замка, помучились, должно быть, целой бригадой, чтобы выворотить шлагбаум, и оборвали (а еще больше – изгадили) все те нежные цветочки, что успели расцвести.
Так что на моем столе букета нет.
Когда священник возглашает «Христос Воскресе», не принято «выражаться», так что не буду комментировать достоинства нашей молодежи. Не о них я собиралась заводить речь. Я просто захотела с Вами побеседовать.
Наверное, праздник этот Вы проведете с сыном и его семьей и это скрасит Ваше одиночество и поможет пересилить грусть – увы, неизбежную, так как именно на Пасху вспоминаешь всех своих близких… в том числе и тех, кто нас покинул.
Вы знаете, как я ценила и уважала Леонида Андреевича и поэтому не сочтете неуместным, что я о нем говорю.
Люди с такой светлой душой редко встречаются. Вы имели счастье пройти по жизненному пути рука об руку с настоящим другом и человеком, каких мало.
Много слов – мало толку. И надлежащих слов – все равно не найти.
Я полагаю, что сейчас Вы – в Москве. И очень хорошо, что, когда захотите, то всегда сумеете быть нужной и желанной в своей семье; еще лучше, что у Вас есть возможность побыть и одной, у себя. У Вас много друзей – хотя бы те же Мовсесяны – и друзья рады будут, если Вы их навестите.
Лично у меня дело обстоит неважно. Я перенесла очень сложную операцию: коксартроз, как следствие хронической травмы (таково мнение проф.Петуховой, которая меня оперировала. Она считает, что бурильное сверло (ведь я четыре с половиной года работала бурильщиком), опиралось на бедро. А вращалось оно 2500 раз в минуту и колотило меня изрядно… тем более, что я не признавалась, что мне – очень тяжело). Причина может быть и иная, но факт тот, что тазобедренный сустав раскрошился, головка отломалась и кость пошла мимо сустава. Петухова «выточила» головку из кости, а для того, чтобы она вошла в сустав, берцовую кость перепилили, сдвинули, соединили металлической арматурой – с шурупами, шайбой, гайкой и контргайкой – одним словом, дело сложное. Теперь ковыляю на костылях. Месяца через три можно будет наступать как следует. Но беда в том, что и все другие кости ведут себя неважно. Но тут уж ничего не поделаешь! Мне шестьдесят девять лет и так уж жизнь сложилась, что я всегда «тянула черта за хвост». Когда-нибудь, за такое непочтительное отношение к высокопоставленному лицу (с хвостом?) приходится расплачиваться. Хорошо хоть то, что обо мне горевать некому. Разве что – цветочкам? Но… их быстро прикончат наши дикари!
Вот была я три с половиной месяца в Риге. Спору нет: очень уж нас латыши не любят… Но, откровенно говоря, и любить-то не за что. Какие они ни есть, латыши (у них – много недостатков: они туповаты, немузыкальны, умственный кругозор весьма ограничен и, вообще, скучный народ, лишенный природного юмора), но они привыкли жить по-своему и любят во всем порядок (что, само по себе, очень скучно). Но мне понравилось их уважение… к деревьям. Никто их не калечит, не портит. Растет дерево посреди тротуара – люди его обходят; разлапистая липа опустила ветви – люди наклоняют голову, а ветку не срежут. На улицах посажены тюльпаны, гладиолусы, лилии – и растут себе! А у нас, если увидят цветок, то не успокоятся, пока не уничтожат!
Семнадцатое апреля был «субботник» и начальство распорядилось… выкорчевать декоративные кустарники (спирея, жасмин), растущие вдоль улиц, потому что… автомашины выплескивают грязь на их корни. Казалось бы: очищай улицу от накопившейся пыли – и грязи не будет! А спирея так красиво цветет! И от пыли и шума заслоняет дома и тротуары. Меня это головотяпство из себя вывело!
Но – ладно: все это – пустяки. А главное – это то, что сегодня уже Пасха. А настроение – отнюдь не пасхальное. А – зря! Даже когда на душе – ой как нерадостно, но надо призвать на помощь весь запас оптимизма и пожелать всем (и Вам, в том числе и мне…) не падать духом. Как было хорошо, когда люди верили, что «на все – воля Божья»!
Говорят – это нехорошо, слишком углубляться в воспоминания. И наверное, это и на самом деле – нехорошо… Но вот наступила Пасха… И в памяти – как в цветном кино – проходят все давно прошедшие годы и кажется, что все это – рядом, что и те люди – живы, и я еще беззаботна и с наивной уверенностью, что жизнь еще – впереди.
Нет! Пора это письмо заканчивать, а не то… загрущу. А мне – и так невесело. Желаю Вам… Чего пожелать? Очень многого. Но «много, это значит – ничто». Лучше пожелать немного, но – конкретного. И – необходимого. А это, прежде всего – здоровья. Надеюсь, что Вы побываете в наших краях и мы еще свидимся. Всего доброго.
Фрося.
Евфросиния Керсновская – Лидии Ройтер
17 декабря 1976 года
С Новым Годом!
Что Вам пожелать, дорогая Лидия Эразмовна, в наступающем году? Разве что, чтобы Вы как можно безболезненней «прижились» на новом месте? Я знаю, что «пересадка» – даже «в оптимальные агротехнические сроки» – не проходит безболезненно… В данном же случае это вдвойне, втройне мучительно: приходится «обрывать корни», и – а это самое горькое – «ком» Вашей семьи рассыпался, и половина навсегда останется там, за полярным кругом. И – что и говорить – родная могила – это сила, притяжение которой трудно, очень трудно преодолеть. Сколько раз я сама жалела, что после маминой смерти не уехала в Бессарабию! Но… Не хватило духу бросить на чужбине могилу единственного близкого мне человека… Тем более, что последние ея слова – за минуту до смерти – были: «ne me quilte pas!» (не покидай меня). Но тут дело совсем иное: в Бессарабии у меня, как и здесь, на Кавказе – никого нет; у Вас же – в Москве, рядом с Вами, есть сын, подрастают внуки… А это – все поросль Вашей семьи, Вашего корня! И это должно придать Вам терпенье и силу, должно помочь не падать духом и выстоять в этом испытании!
Что еще можно сказать? Високосный год – всегда тяжелый год. Он уходит. Что принесет нам год грядущий? Знать этого нам не дано, однако надеяться может каждый. Так будем надеяться, что год 77-й – не зря состоит из семерок, а семерка, если верить индусам – счастливое число!
Только вот вопрос: можно ли верить индусам… без Джавахарлала Неру?
Впрочем, если посмотреть пристально на карту мира, если прислушаться повнимательней к звукам, несущимся к нам из эфира, да если еще к тому же заглянуть в прошлое, то, ей же Богу, тут все 7777 не помогут…
Однако, это не должно служить поводом для пессимизма… особенно когда поздравляешь с Новым Годом!
А поэтому – «закругляюсь».
С сердечным приветом
Ваша Фрося.
Евфросиния Керсновская – Лидии Ройтер
27 декабря 1976 года
Дорогая Лидия Эразмовна!
Мы только что обменялись объемистыми письмами типа «двуспальная простыня»; Новый Год еще не успел вступить в свои права… да и «Старый» еще не успел как следует смотать свои удочки… а я опять Вам пишу! И это – несмотря на то, что не сегодня-завтра Вы повидаетесь с Катюшей Мовсесян (pardon – Гиляровской), и она Вам расскажет все наши новости.
И все же я опять Вам пишу.
Прежде всего, чтобы коснуться литературы. Я вовсе не в восторге от «Дома на Набережной»… Разумеется, и на том спасибо, что там не выпирают изо всех пазов сознательные производственники, сугубо-идейные, нечеловечески-бескорыстные, «мобилизующие все резервы», чтобы в конце концов одержать полную победу; никто не «осознает своих ошибок», чтобы всем вместе слиться в слащавом хоре славословий (точнее – словоблудий) нашей счастливой действительности. Повторяю: спасибо и на том… Что и говорить! Нелегко раскопать в огромных кучах литературного дерьма (извините!) какое-нибудь… уж не говорю «зерно жемчужное», но хотя бы – ячменное! Любое литературное произведение должно что-то «отображать». Желательно даже – «фокусировать». Для этой цели мы достигли виртуозности в изготовлении «кривых зеркал» и «мутных линз», и с их помощью можем доказать (или, напротив – скрыть) события любой эпохи… даже той, в которой мы живем. Что же говорить о том, что уже прошло? Может быть, многие летописцы ошибались. Ведь трудно описать даже события данного времени, когда они летят «событий полны, волнуяся, как Море-Окиян»; еще трудно описывать события прошлые, когда «немного лиц мне память сохранила; немного слов доходят до меня…» И вот: наш долг – содействовать тому, чтобы «прошлое – не погибло безвозвратно»… Но прошли времена летописцев, творящих «труд – усердный, безымянный». И вот на смену им появились… не «летописцы», но – «борзописцы» – причем отнюдь не «безымянные», а, напротив, трижды-проверенные, натасканные (и не только «снаружи», но и просвеченные рентгеном КГБ).
Вот такого рода «Пимены» пишут летопись… в том числе – и Норильскую. Вряд ли могли предположить, что события, которые «мне память сохранила», могут подойти? Разве что в надлежащем преломлении, отраженные в кривых зеркалах? Впрочем, повторяю: то, что сохранила память – моя, Ваша и многих, многих людей – не должно «погибнуть безвозвратно» или – что еще хуже – восстать из могилы забвения… в виде вурдалака! Таким лживым «воспоминаниям» надо не пожалеть… осинового кола!
Однако, ладно! Когда-нибудь вернемся к этой теме. А теперь, со своей стороны, могу порекомендовать Вам прочесть книгу того же Пикуля «Моонзунд» – издано «Советским Писателем» в 1975 году. Тема этой книги (и освещение событий, и действующих в ней лиц) мне хорошо известна… из совершенно иных источников, и мне кажется, что там есть много соответствующего исторической правде. Во всяком случае, прочесть стоит.
Думаю, что на этом можно «закругляться». Надеюсь, что Вы уже начали «приживаться» в Москве. Не упускайте возможностей побродить на лыжах по окрестностям. Местность там ровная, скучноватая, но леса еще не полностью уничтожены. А зимой даже не бросается в глаза их изгаженность – снег засыпает все бутылки, банки и прочие признаки «культуры». Зимой там можно весь день пробродить, не встретив ни единого «энтузиаста».
Ходит ли на лыжах Ваш сын и его мальчишки? Надеюсь, что любовь к природе он унаследовал от своих родителей. А такого рода «наследство» не выбрасывают за борт! Особенно, если такого рода «активный» отдых необходим для здоровья… и – не только физического.
Итак, желаю Вам всего доброго!
Е.А.
P.S. Напомните, пожалуйста, Катюше, что Ф.А. говорил мне, что он знает художников и, может быть, ему будет нетрудно приобрести для меня тюбик белой гуаши или темперы. Подчеркиваю: тюбик, а не банку (в банках – плакатная, а не художественная). А также цветные карандаши. (У нас их уже четыре года нет. Нет даже простых, черных). Ну, а если повезет, то и пару кисточек для акварели: рисовать я уже не могу (слепну), но кое-как еще могу иллюстрировать. Катя знает – что. (Впрочем, сама она – изрядная лентяйка! Вернее – все свободное время посвящает шитью тряпок).
Привет!
Е.А.
