Последней каплей была очередная выходка Пуляевского. В больницу поступили почти одновременно два травматика с очень редкой травмой. У обоих был разрыв уретры. Когда-то это был безнадежный случай, но Кузнецов эти случаи легко и удачно оперировал: делал разрез в промежности, вводил катетер одним концом в мочевой пузырь, а другой – через уретру наружу – в бутылочку, куда выделяется моча. Когда уретра срастается, катетер удаляют.
Обоих оперировал Кузнецов, а положили их в палату Пуляевского. Тут Пуля заявил:
– У нас разрезали мочевой пузырь и вставляли трубку.
– Да! И все больные умирали. От мацерации – сепсис и смерть.
– Но у нас делали только так, – заартачился старый кретин.
Оба больных уже были на пути к выздоровлению. И вот наступил день, когда в воскресенье Пуля был дежурным по больнице, и он, будучи хозяином положения, решил обоих выздоравливающих прооперировать: удалить катетер и ввести трубку через брюшную стенку. Я возмутилась и отказалась отпереть перевязочную. Пуля приказал взломать дверь. Я хотела позвонить начальнице – Урванцевой. Меня не пустили к телефону. Я кинулась к начальнику лагеря. Он сказал:
– Пуляевский дежурный: он заменяет начальника ЦБЛ. Он за всё отвечает, а ты не в свое дело суешься. Тебя в ШИЗО посадить надо.
– Но оба умрут мучительной смертью!
– Не твое дело. Убирайся!
Все случилось так, как я предвидела. Оба выздоравливающих после операции Пуляевского сгнили заживо и умерли в мучениях. Пуля продолжал твердить: «У нас так делали». Кузнецов лишь пожал плечами: «Они в его палате».