Азербайджанец Ахундов был упрям как ишак. Заброшенная лава, как говорится, «дышала». Надо было поскорее уходить, выносить оборудование. Но он упорно хотел отработать камерами оставшийся целик и послал меня его забурить. За мной увязался Махмуд Мамаев, из демобилизованных солдат: он хотел научиться бурить.
К счастью, мы были в камере, когда лава внезапно села. Удар воздушной волны был так силен, что нас швырнуло в грудь забоя. Пыль. Грохот. Темнота. Признаюсь: ужас охватил меня... Но тут кто-то закопошился у моих ног, и я услышала отчаянный стон:
– Антоновна! Что с нами теперь будет?
И я сразу успокоилась, взяв себя в руки.
Надо его успокоить, подбодрить, – подумала я и сказала:
– Ничего, Мамаев! Лава села, но мы здесь в безопасности. Давай починим свет!
Я надела крышку аккумулятора, и свет сразу поднял настроение:
– Посмотрим. Может под бортом можно пролезть. Или к нам из соседней лавы на помощь пробьются.