<Мы работали втроем: я подготавливала дерево – отгребала снег, обрубала поросль; затем Петр Чохов лучковой пилой валил хлыст. Афанасьев раскряжевывал его, стараясь выгадать как можно больше бревен высших сортов. Бревно каждого сорта своей, особой длины, и допустимая разница плюс-минус 2 см... За каждую ошибку – штраф, а за обмер больше 2 см грозит суд по обвинению в саботаже.>
– Не могу больше, Фрося! Пересчитай их ты. К концу дня во мне все дрожит... Боюсь напутать. Судить будут... Засудят... У меня Сима дочку родила... Так я свое дите не увижу... Восемнадцать километров! Не пускают к ней... Не могу больше! – бормотал Афанасьев, хватаясь за голову.
 "До какого состояния полнейшего нервного истощения довел Хохрин своих невольников", – подумала я.