Октябрь 1952 г. - июль 1956 г.
Благодаря зачетам, введенным в Норильском лагере в 1950 году, Евфросиния освободилась раньше на два года¸ не в 1954-м, а в 1952 году. Но она являлась ссыльной, имеющей поражение в правах на 5 лет.
Она работала в шахте с 1947 года, почти шесть лет и, освободившись, пошла устраиваться именно туда. Женщин на шахты не брали, но ее бывший начальник Коваленко рекомендовал ее в отделе кадров как отличного работника. Ее взяли скрейперистом (скрейпер - землеройно-транспортная машина) на самый низкий оклад, так как у ссыльных не было никаких льгот. Ей было негде жить, между сменами она спала в раздевалке бани, но вскоре получила место в общежитии. В 15-й шахте Евфросиния проработала семь с половиной лет до выхода на пенсию.
Наиболее грамотных и способных шахтеров посылали на курсы горных мастеров. Получив на курсах диплом с отличием, Евфросиния вернулась в шахту в роли помощника начальника участка № 8. Она стала инженерно-техническим работником (ИТР). Ее подчиненными были каторжане, в большинстве случаев бывшие военнопленные, которых по окончании второй мировой войны судили и отправляли в особые (специальные) лагеря с каторжным, суровым режимом. Они хорошо знали шахтерское дело, потому что в плену работали в угольных шахтах. Фрося, как могла, помогала им, покупала для них продукты, телеграфом пересылала деньги их семьям. Но она не могла приписывать невыполненные работы, чтобы бухгалтерия заплатила больше, чем было заработано, для этого надо было лгать, а она сообщала только правду... И, конечно же, она не снабжала своих подчиненных спиртом, как делали все остальные начальники.
После смерти Сталина 5 марта 1953 года стали происходить изменения в стране. Начался массовый пересмотр дел заключенных, их досрочно освобождали. Двадцатый съезд КПСС, состоявшийся в Москве в феврале 1956 года, осуждил культ личности Сталина. Норильский исправительно-трудовой лагерь с сентября 1956 года ликвидировали. Каторжан в шахте заменили вольнонаемными. Это были демобилизованные воины (в армии солдат не демобилизовывали, пока они «добровольно» не завербовывались на три года в Заполярье) и вербованные «энтузиасты»-комсомольцы. Такими подчиненными Евфросинии руководить было значительно труднее, чем каторжанами, так же как и работать с новыми начальниками-вольнонаемными.
Когда из-за отсутствия дешевой рабочей силы - каторжан - законсервировали 12-ю шахту, начальство хлынуло на другие шахты. На место Евфросинии назначили начальника участка с законсервированной шахты. Она могла оспаривать это решение или пойти на более легкую работу скрейпериста. Но она выбрала другой путь - стала бурильщиком, это была самая тяжелая из всех работ, которые ей приходилось выполнять в шахте. Этой специальности она впоследствии обучила нескольких человек.
После гибели горного мастера Аржбы, которому оставался один день до поездки на родину, где он не был 15 лет, Фрося решила, что несправедливо умереть, не побывав на материке, где есть природа, если уж нет близких. У семьи Грязневых был дом в Ессентуках, и Вера Ивановна пригласила Евфросинию провести там отпуск.
Самолет с посадкой в Ухте летел до Сыктывкара. Приехав в Москву, Фрося посетила Третьяковку, половина залов которой была в то время отведена под героику революции, колхозов и Второй мировой войны. Бывший норильчан, сотрудник морга Дмоховский показал ей Старый Арбат и ВДНХ. Она побывала в гостях у Миры Барской, которая присылала ей в Норильск масляные краски, и поехала в Минводы. Прежде она не рисовала с натуры, но красота южной ночи и Кисловодского парка покорила ее, и Евфросиния стала зарисовывать пейзажи в свой альбом.
В Ессентуках ее тепло встретили, она принялась знакомить Грязневых-младших с природой, которую в Норильске они не видели. В походе на гору Развалку возле Железноводска, где открылась панорама Большого Кавказского хребта, Евфросиния приняла решение увидать Кавказ.
Посмотреть: Альбом 10
