– Керсновская, сейчас подойдет к вахте машина! Через полчаса!
Это был голос нарядчика Белкина. С тем же успехом это мог быть глас трубы Архангела. Только та возвещает воскрешение из мертвых. А здесь наоборот. Пора! И я, зажав в кулаке бритву, ринулась и... на пороге угодила головой в чей-то живот. От слабости (я 11 дней голодала) или от неожиданности, но у меня в глазах потемнело. Когда ко мне вернулась способность соображать, я услышала голос Дмоховского:
– Что я слышу? Неужели это правда? Вы нас покидаете? Павел Евдокимыч, бедняга, сам не свой! Места себе не находит!
Так говоря, он оттеснил меня обратно.