Первая смерть на моем дежурстве... Умирал татарин, родом из Крыма. Собрав последние силы, он приподнялся, подозвал меня и сказал:
– Вот адрес моей жена... Напышы ей: Моя Зариф! Моя дети! Я все время думал о вас... Ты был хороший жена... Жыви счастливый и дети – тоже счастливый... Я думал о вас...
Это были его последние слова...
Я выполнила его волю. Ну и влетело же мне за это! Могла ли я знать, что заключенный не имеет право, умирая, попрощаться, хоть в письме, со своей семьей? Если еще раз осмелюсь сообщать о чьей-либо смерти, меня отправят в штрафной лагерь – копать песок.