Я знала, что СО, угарный газ, – коварный газ, и на себе испытала его коварство; знала, что большинство людей, пытающихся спасти угоревшего, погибают сами, но бросить Пожевилова не могла. Ох какой он был тяжелый! Я пятилась, упираясь каблуками, падала и снова волочила его. Последние метры я не могу восстановить в памяти. Помню только, что под ногами хрустел лед: значит, мы на штольне. Жизнь!
Очнулась я, лежа ничком рядом с Пожевиловым. Лед холодил лицо. Я кое-как встала и собралась делать Пожевилову искусственное дыханье, но он уже приходил в себя. Я его посадила к борту, сунула в рот загубник и приоткрыла посильней кнопку Байпаса. Он был вне опасности, а меня могли хватиться. Подхватив свои козочки, я поспешила на заплетающихся ногах.
 Об этом случае я умолчала: неудобно было конфузить специалиста по газам! Но, оказывается, он меня узнал и через 4 года, когда он нам, горным мастерам, читал лекцию о шахтных газах, он сам сказал: «СО – коварный газ, и, если б не здесь присутствующая Керсновская, не я читал бы вам эту лекцию!»