<В машине нас было несколько человек, но запомнила я лишь трех. Прежде всего, мальчик лет восьми-десяти – Недзведский из деревни Воловица. Его родителей, мелких помещиков (в кавычках, так как от помещиков-предков у них осталось пять-шесть десятин земли и полуразрушенная избушка на семью из пяти или больше человек), забрали ночью, а мальчик гостил у бабушки в деревне Боксаны, верстах в пятнадцати от Сорок. Теперь его, маленького и беспомощного, без шапки и пальто, чужие люди везли в чужую сторону, неизвестно куда, и перепуганный ребенок посинел от слез и захлебывался от горя. Больно было смотреть на него!
Еще были сестры. Взяли их прямо со школьного бала.>
Прощайте, родные дубы! Прощай, маяк моей молодости! С самого детства, откуда бы я ни возвращалась, эти два дуба, сливающиеся на расстоянии в шар – компактный летом, кружевной зимой – всегда наполняли мое сердце теплом родного дома, теплом родительской любви! Прощай, Цепилово! Все мое прошлое – прощай!