<Год пролетел. Все справки о том, что Kersnowsky – это и есть Керсновская, моя мать, получены. Получено и разрешение на отпуск. Я могу ехать в Одессу, где мама уже будет меня ожидать.>
Дверь отворила мне Маруся <Ольшевская>. Признаюсь: я ее... не увидела... То есть я видела седую благообразную даму, но... Я как бы смотрела сквозь нее и, даже не поздоровавшись, спросила: «Мама есть?» Но ответа я не ждала. Ведь вот она, в дверях столовой! Старенькая, седенькая, как-то беспомощно расставив руки... и с таким знакомыми, сияющими от радости, совсем молодыми глазами!
Наверное, есть слова, которыми можно было бы описать, как произошла эта встреча, но у меня этих слов нет...
Мы были счастливы. Просто счастливы. Очень! До боли...