Наверное, предела издевательствам нет, как нет предела выносливости человеческой.
Наконец баня нас приняла и угостила почти холодной водой. Наши вещи были направлены в прожарку. Вместо сухого пара их просто смочили холодной водой, и, стоя голышом на каменном полу предбанника, босые и мокрые, мы поджидали выдачи нашей одежды почти пять часов! С нами в предбаннике находился конвоир в овчинном тулупе, и ему не было жарко...
Наконец нам выдали... мокрую одежду.
Дикая это была картина: клубок мокрых женских тел сине-фиолетового цвета все время шевелился: крайние изо всех сил стремились пробиться внутрь клубка, откуда их, в свою очередь, вытесняли те, кто был на периферии. Это вечное движение, должно быть, нас спасло. Такими мокрыми и продрогшими нас пригнали в тюрьму. Нет, еще не в тюрьму, а в бывшую тюремную церковь, где и заперли. Но у церкви крыши не было. Над головой – ночное небо; под ногами – снег, нечистоты. И шныряют уголовники. Ой, как мы кричали!