– ...Вон! Чтоб этой уродины тут и духа не было!
Я была поражена дикостью этой вспышки. В чем же тут дело? Работу в перевязочной выполняла я. Гнойные операции, перевязки, гипсы... Работала я иногда круглые сутки, а санитарки у меня не было, то есть были, но не выдерживали: все смазливые девчонки падали в обморок или их тошнило.
«Выберите себе сами помощницу. Напишите в л/п Нагорный: пусть врач направит как больную, а я оформлю», – <сказал Кузнецов>.
Я так и сделала. Выбрала я Машку Симакову: более старательной, добросовестной и сметливой мотористки не было на шахте, но... и более некрасивой, пожалуй, тоже: курносая, с выбитыми передними зубами, безбровая, с жиденькими волосенками мышиного цвета. Но ласковая, терпеливая, чистоплотная. Она прибыла в субботу и до понедельника мы поработали на славу. Наконец я могла не надрываться!
Но, Боже мой, что произошло, когда Кузнецов увидел мою помощницу! Этот ненасытный кобель рассчитывал, что я возьму миловидную девушку, которая из благодарности за то, что ее спасли от шахты, не будет слишком строгой.
   В тот же день я опять осталась одна. Кузнецов все же пришел с повинной: «Берите ту, кто вас устраивает. Только такую, чтобы больные не пугались».