Это мне рассказал больной Семенов, когда он пришел в перевязочную:
– ...дверь в кабинет Виктора Алексеевича была отперта. Я и заскочил, чтобы взвеситься. Вдруг операционная санитарка Лэся принесла личный инструмент Кузнецова. Прячет его в стол. Я шмыгнул в дверную нишу – там, за шторой стоят весы. А тут хлоп! Входит Кузнецов, запирает на ключ дверь и к Лэсе, и сразу ей юбку задирает. Она выскользнула и шмыг за стол, что в углу стоит. Забилась туда. «Побойтесь вы Бога, – говорит. – Стыдно! У вас жена. И вы же знаете, у меня жених, Михаил. Он тоже в заключении. Но он на меня надеется... ждет. Верит мне, надеется». – «Чепуха это! Брось артачиться! А не то худо будет! На общие работы пойдешь!» А она – так гордо на него как топнет ногой! «И пойду! А чести своей девичьей вам, старику, не отдам!» Так и сказала, ей-Богу! Ох и обозлился он! Почернел как туча: ... «Постой же, дрянь, вот увидишь», – и подался. А Лэся, бедняга, так и дрожит.
Мне стало жаль Лэси. Бедная, беспомощная девочка! Нет! Обиды он ей не простит! Особенно того, что она его стариком назвала. Но какой предлог он найдет? Ведь Лэся – безупречный работник операционной. Я не догадывалась, как легко это можно устроить!