Теперь, столько лет спустя, мне самой кажется неестественным тот фанатизм, с которым я боролась за жизнь своих подопечных! Мне давали литр молока для подкормки слабых поросят. Теперь мне понятно негодование работников свинофермы: они надеялись забелить этим молоком ты овсянку, которой они питались. Ела поросячью овсянку и я, но без молока. Молоко все, до последней капли, я размешивала с кашей, которой кормила с ложечки слабеньких поросят. У меня не только слюнки, но и слезы текли от зависти, и, чтобы противостоять соблазну, я пела, пока кормила молочной кашей слабеньких.