<<  тетрадь 12, глава 20  >>

Найду ли я свой путь к Бечо?

Из Нальчика в Ессентуки – автобусом. Нет, это далеко не та белая министерская машина… Жара, грохот, запах перегорелого масла. Бр-р-р! Но разве об этом я думаю? Я тороплюсь: скорее, скорее! В Ессентуках должно меня ждать письмо. Или телеграмма. Но что будет в письме? Жива ли мама? Или не дождалась она весточки от своей дочери? Или... Самое страшное – это узнать, что она больна, без движения. Ведь ей уже почти 80 лет! И чего стоят эти последние 17 лет! Одинокая, в чужой стране, потерявшая сразу все: сына, дочь, крышу над головой, кусок хлеба... И ко всему этому – война. Самая беспощадная, самая ужасная и самая нелепая из войн. Могла ли она пережить все это? Она, такая впечатлительная, нервная?

От автовокзала я мчусь почти бегом. Стучусь.

Ребятишки, как всегда, встречают меня радостно:

– Тетя Фрося!

С меня стягивают рюкзак, тормошат, засыпают вопросами. Стол накрыт для вечернего чая. Светло, уютно..

– Есть для меня письмо, телеграмма?

– Для вас? Откуда? Нет, ничего нет.

Трудно скрыть свое разочарование; еще труднее – набраться терпения и ждать, ждать... Но почему бы не попытаться убежать от тоски?

За ужином речь шла о горах. Евгений Александрович что-то рассказывал о Бечойском перевале, о Приэльбрусье. Бечо? Ну что ж, Бечо так Бечо. Схожу в горы дней на десять. Так все легче ждать.

Получила ли я настоящее удовольствие от этого рейда в горы? Безусловно, я могла бы ими по-настоящему насладиться, если бы не тот вопрос, который день и ночь звучал в моем сердце: жива ли она, моя старушка? Погода держалась ясная, ровная; места, по которым пролегал мой путь, ошеломляюще прекрасны. Но, на что бы я ни смотрела, все это я видела словно не одна, а с нею вместе. Ее тень была рядом со мной, и я ловила себя на том, что мысленно разговариваю с ней. Как часто точно холодная рука сжимала мое сердце при мысли: «А если все это мираж и ее уже нет?» И тогда все становилось каким-то пустым, чужим, далеким…

Нет, сидеть и ждать я бы не смогла!

Горы – это огромное утешение. Ведь недаром говорят, что горы – это подножие трона Творца Вселенной.

Так пусть же горы придут мне на выручку!

Амос Грин не мог ориентироваться в Париже без зарубок на деревьях; в старину грузины не могли ориентироваться в степи, не видя гор. То, что мне объяснил Евгений Александрович, было не очень вразумительно: пройти местечко Тегенекли, а затем речки Адер-су и Адель-су. Что-то – вправо, что-то влево. А затем – вверх, вверх, до ледников. Главное – найти речку Юсенги и подняться по ней. Там, слева, ледники Шхельды, а справа огромный ледник Долра (как будто на них таблички с надписями!). Посредине и будет перевал Бечо высотой 3400 м.

Это недостаточно наглядно? Что правда, то правда, но где-то там, не то справа, не то слева, должен находиться старичок Эльбрус, а с противоположной стороны – гора Учба. Как их отличить? Да очень просто. Эльбрус почти на тысячу метров выше, и у него – двойная вершина, и вершина эта снежная; а Учба, хоть в ней четыре тысячи метров, абсолютно неприступна: склоны до того круты, что снег на них не задерживается.

Что ж, в городе можно расспросить о дороге, а в горах надо самому «шевелить рогами».

Подумать только, посольство грузинского царя Георгия, вернувшись из Руссии, от царя Бориса, говорило:

– Бог наказал ту страну! Он не дал им гор, так что в России невозможно находить свою дорогу.

Разве это не доказывает того, что все на свете относительно?

	<<  тетрадь 12, глава 20  >>

Материал сайта можно использовать только с разрешения наследников. Условия получения разрешения.
©2003-2024. Е.А.Керсновская. Наследники (И.М.Чапковский ).
Отправить письмо.