п»ї |
<< тетрадь 10, глава 26 >> |
В это время законсервировали 12-ю шахту – «Западную». Официальная версия гласила, что накопилось слишком много угля, который не успевали вывезти, а в буртах его держать опасно: могло возникнуть самовозгорание. Но мне кажется, у тут была совсем другая причина. Шахта осталась без рабочей силы – каторжан убрали, а вербованные разве согласятся жить где-то в тундре, возле шахты Западной, в лагерных бараках? Это годилось для заключенных, а вольных и калачом туда не заманишь.
Когда на «Западной» работали невольники, то начальство не очень себя обременяло. Из города они приезжали поездом, когда хотели, ведь начальники не опаздывают, а задерживаются. Вот и получилось, что весь «комсостав» шахты Западной был крайне разболтан и недисциплинирован. Они привыкли получать зарплату с премиальными и не работать. С закрытием шахты все начальство хлынуло на другие шахты. Но они отвыкли от настоящего труда. О том, чтобы им пойти работать бурильщиками, крепильщиками или слесарями, не было и речи. Значит, кого-то надо снять, чтобы на освободившееся место устроить это «перелетное» начальство. Но кого? Как всегда в первую очередь убирают женщину, выполняющую «мужскую» (то есть хорошо оплачиваемую) работу.
Разумеется, первой, кому пришлось уступить свое «звание и чин», была я. На мое место помощником начальника назначили некоего Рыбалко – раздобревшего от безделья, ленивого и тупого начальника участка с законсервированной шахты.
Конечно, я могла бы сказать (да и говорили!), что это вполне соответствует моему желанию. Занимать ответственный пост – не по мне, если это сопряжено с общепринятыми нечестными методами работы. Но, не кривя душой, признаюсь: самолюбие мое было очень больно ранено.
Казалось бы, я могла оспаривать это решение. Диплом, дающий мне право на звание ИТР, причем диплом с отличием, давал мне больше прав, чем какому-нибудь полуграмотному Рыбалке! И я, безусловно, доказала свое шахтерское мастерство – знание и умение. Был и другой выход – пойти на более легкую работу, например скрейперистом. Это нетрудно и хорошо оплачивается. Но я выбрала третье: я бросила вызов всем перелетным начальникам и «молодым энтузиастам» – всем, кто боялся тяжелого физического труда. Я стала бурильщиком, то есть взялась за самый тяжелый и ответственный труд, требующий, кроме огромной затраты силы, большого опыта, смекалки и храбрости.
Но цель была достигнута. Те из «энтузиастов», кто не сбежал, а прижился в шахте, начали присматриваться к выполняемой мной работе. Кое-кому из них, наверное, стало стыдно: если женщина не боится бурильного сверла, то почему бы не попробовать и самому? Наконец один из них, узбек Махмуд Мамаев, несмело подошел ко мне и, помявшись, выпалил:
– Антоновна, научи меня! Я тоже хочу бурить.
С радостью и большим терпением принялась я обучать Махмуда этой премудрости, стараясь не отпугнуть его трудностями. Вскоре еще двое – Горячих и Коромыслов – стали моими учениками.
Но тут произошла маленькая интермедия, чуть было не положившая конец моей шахтерско-педагогической и вообще какой бы то ни было карьере.
<< тетрадь 10, глава 26 >> |
Материал сайта можно использовать только с разрешения наследников.
Условия получения разрешения.
©2003-2024. Е.А.Керсновская. Наследники (И.М.Чапковский ).
Отправить письмо.
п»ї |