Странный «сюрприз»: медицинская комиссия

– Антоновна! Завтра по выходе из шахты к девяти часам зайдите в медпункт. Там вы пройдете медицинскую комиссию, – сказал на вечернем наряде Володя Зарудин, наш новый помощник начальника, молодой специалист, заменивший Гаращенко.

– Это с какой стати? – возмутилась я. – Я же со своим участком прошла комиссию – рентген и все прочее.

– Не знаю, не знаю, это распоряжение управления угольных шахт, и я за вас расписался. Уж вы меня не подведите!

Что за нелепость! Мне осталось три недели до выхода на пенсию. Еще месяца не прошло со времени последней комиссии, где я была признана совсем здоровой. И, кроме того, идти на комиссию прямо после работы – напряженной, опасной, требующей полной отдачи всех сил, физических и душевных, всех нервов?! Молодой, крепкий мужчина после подобной смены будет далеко не в форме. А я как-никак женщина, и к тому же отнюдь не молодая: мне уже 52 года. Хоть бы часа три отдохнуть!

Это кто-то умышленно решил мне подложить свинью. Но кто? Все на шахте ко мне хорошо относятся, все ценят мою работу... Нет, не все. Начальник участка Пищик... Этот меня очень не любит! Раньше я была ему нужна. Никто лучше меня не справлялся с целикам. Каждая отпалка была «произведением искусства», так как приходилось каждый шпур обдумать – рассчитать его глубину, направление, величину заряда. Кто еще стал бы из кожи лезть, если за это не платят, а опасность большая? Hо теперь я дорабатываю последние дни, и Пищику от меня уже не так много пользы. Если меня выставят из шахты, то я на этом могу очень много потерять. Кто знает, получу ли я пенсию? Всегда можно по-разному толковать закон о пенсии: считать ли год за два, если расчет стажа будут производить не в шахте? Ведь я – член профсоюза чуть больше года. А... а как же мама? Она ждет!

В большом «смятении чувств» вошла я в комнату. Там, кроме нашего шахтного врача, молоденькой девушки Ани, я увидела еще четверых: Селегеневу, заведующую нашей горняцкой поликлиникой, терапевта Юру Марковну Циер и двух незнакомых мне мужчин.

Первой за меня принялась Аня. Выслушав довольно поверхностно сердце и легкие, она стала измерять давление. В нем, как я полагала, заключалась для меня главная опасность. Если систолическое давление превысит 150 мм, то под землей работать нельзя.

Ура! На левой руке 125/80.

Теперь – правая: 120/80. Еще раз – ура!

Аня переглянулась со всеми, встала и сказала:

– Посидите здесь, я еще не окончила. Я на несколько минут…

И выбежала из комнаты.

В ожидании ее возвращения у нас завязалась беседа. Начала ее Юра Марковна, которую я знала еще по работе в морге. Но вскоре нить разговора перешла к незнакомому мне мужчине в коричневом костюме.

   
Против подобной беседы я не имела никаких возражений, напротив! То, что кровяное давление (единственная, как я думала, для меня опасность) в полном порядке, подняло мое настроение, и я сама была не прочь поговорить с людьми, тем более что подсевший ко мне поближе собеседник оказался очень умным и образованным человеком. О чем только мы ни говорили! Я даже не обратила внимания, что человек в коричневом костюме наводил разговор то на одну, то на другую тему: о работе, об истории, о литературе, даже о тригонометрии. И как-то так направлял беседу, что я должна была высказывать свое мнение обо всех и обо всем. И я была, как говорится, в ударе. Остальные трое лишь изредка подавали реплики.

Наконец мой собеседник встал и поспешно куда-то вышел. Вскоре он вернулся с Аней.

– Ах, извините, я вас задержала, – сказала она и, ткнув фонендоскопом меня пару раз в ребра, закончила осмотр.

Уже стоя в дверях, я сказала с деланным упреком:

– Эх, как бы я сладко спала у себя дома, кабы не вы!

– Не жалейте, Евфросиния Антоновна! Зато теперь, поверьте мне, вы сможете спать спокойней! – сказала Юра Марковна.

Через несколько дней, посмотрев в новом кинотеатре картину по опере «Хованщина», зашла поделиться впечатлением к Дмоховской. В разговоре она спросила:

– У вас была на днях комиссия?

– Да, была. А вы-то откуда знаете?

– Моя подруга Селегенева мне рассказала все: кто комиссовал и по какому поводу.

Я пожала плечами.

– Комиссовала наша Аня. А по какому поводу? Я полагаю, что это Пищик хотел мне свинью подложить.

Но то, что я узнала от Марьи Владимировны, возмутило меня до глубины души.

– Селегеневу, как начальницу вашей поликлиники, вызвали в управление угольных шахт и велели с двумя врачами-психиатрами вас освидетельствовать и признать психически ненормальной, чтобы уволить с работы в шахте. Но Селегенева и Циер, которые обе вас очень уважают, решили вывести вас из шахты иным путем, а именно – по причине высокого кровяного давления, чтобы не лишать вас возможности устроиться где-нибудь и доработать до пенсии. Когда же оказалось, что давление у вас в норме, тогда терапевт ушла и за вас принялся врач-психиатр. Он в беседе тщательно вас изучил и затем вызвал Аню, чтобы закончить эту процедуру. Когда вы ушли, он, то есть Меркурьев, обратился к Селегеневой: «Не хочу обижать присутствующих, но должен признать, что из всех известных мне здесь в Норильске женщин самый во всех отношениях полноценный интеллект как раз у этой Керсновской. А вы, – обратился он к Селегеневой, – доставьте мне на обследование этого вашего начальника, который решил признать ее сумасшедшей».

Я была буквально потрясена и в довершение всего удивлена. Этого Коваленко (не нашего Андрея Михайловича, а того, кто был начальником Управления угольных шахт) я видела только однажды, года два тому назад, когда нас, женщин, работающих в шахте, решили уволить и собрали в клубе, чтобы об этом объявить. Тогда мне не дали слова, но женщины устроили обструкцию и добились того, что мне разрешили говорить от их имени, что я с успехом и сделала.

Но даже после разговора с Мусенькой Дмоховской я не поняла, где тут «собака зарыта».



Оставьте свой отзыв в Гостевой книге

Материал сайта можно использовать только с разрешения наследников. Условия получения разрешения.
©2003-2024. Е.А.Керсновская. Наследники (И.М.Чапковский ).
Отправить письмо.

Rambler's Top100 Яндекс.Метрика
тетрадь 12

Возвращение

||   1. Путешествие в прошлое ||   2. Встреча с Тудосом Ротарем ||   3. В разоренном "родном гнезде" ||   4. Абpикосовое ваpенье ||   5. Без меня меня… похоронили ||   6. Бродить – лучший способ облегчить ожидание ||   7. Одесса-мама могла быть и поласковей со мной ||   8. Колхозное поле мирного времени ||   9. Крымский заповедник ||   10. Дворец для Хрущева ||   11. Прошлогодний маршрут, но в обратном направлении ||   12. Непривычного облика евpеи ||   13. "Бдительность" ||   14. Кто больше испугался? ||   15. О том, как цветущий край превращается в пустыню ||   16. На "воздушном корабле" через Цею ||   17. И здесь заключенные! ||   18. Медицинская помощь телятам ||   19. Hеожиданное интервью с министрами ||   20. Найду ли я свой путь к Бечо? ||   21. Даже Эльбрус можно не узнать ||   22. Ледник и старуха со сливами ||   23. Гора Учба: профиль, фас, вид с тыла ||   24. Грустная судьба зеленого золота Кавказа ||   25. Правила, обязательные для автотранспорта Ингури… ||   26. ...И то, как они выполняются ||   27. Одеяло и его роль в отдыхе трудящихся ||   28. Медународная телеграмма ||   29. Как выслать деньги маме за границу ||   30. Литовец и американские миллионы ||   31. "Двойная жизнь": шахта и мама ||   32. И настал день встречи с мамой... ||   33. Черноморская идиллия ||   34. "Снимите очки, они такие черные!" ||   35. В Ессентуках милиция нас "потеряла" ||   36. "Квартира" в пять квадратных метров, но своя ||   37. Геращенко… и церковь в Норильске ||   38. "Чистый" паспорт ||   39. Корни высших степеней ||   40. "Не в премии дело…" ||   41. Хочу оставить о себе добрую память ||   42. "Трактору не место среди швейных машин!" ||   43. Странный "сюрприз": медицинская комиссия ||   44. Дело Маслова ||   45. Ничего не подозревая… ||   46. Лейтенант ||   47. Старая пластинка ||   48. Сто раз повторенная ложь становится правдой ||   49. В лапах Кошкина ||   50. Почему я не обратилась за помощью к шахте? ||   51. "Тpуд – дело чести, доблести и геpойства" ||   52. То, что я теряю ||   53. Загадываю на любимой книге ||   54. "Справедливости не просят, а требуют!" ||   55. "Гражданская казнь" ||   56. Полковник в своем репертуаре ||   57. Мое "слово" ||   58. Вопросы зала ||   59. Проституированные души ||   60. "Не вы партийная, а она!" ||   61. И это начальник "моей" шахты! ||   62. Ванька улыбается, Ванька ворчит ||   63. Мне казалось, делает подлость лишь тот, кому некого стыдиться ||   64. Старикашка, злой до глупости ||   65. Не все забывают добро ||   66. Иногда и на пирожках можно споткнуться ||   67. "Она не в партии, но от этого партия только прогадала!" ||   68. Тpижды "нет" ||   69. "Проекты", нервотрепка и приговор ||   70. "Спасибо тебе, Антоновна!" ||   71. У "них" осечки не бывает… ||   72. "Не наживайте себе беды, ребята!" ||   73. Предупреждение об опасности ||   74. Бесполезная попытка опровергнуть ложь ||   75. Прощай, шахта! ||   76. Второй ушат помоев ||   77. Облачаюсь в доспехи и бросаю перчатку полковнику ||   78. Если Фемида в очках, а прокурор – в шорах, где же искать правосудия? ||   79. Последняя горсть бисера, рассыпанная мною в кабинете прокурора ||   80. Предела подлости не бывает   ||
  п»їтетрадный вариант ||| иллюстрации в тетрадях ||| альбомный вариант (с комментариями) ||| копия альбома ||| самиздат ||| творческое наследие ||| об авторе ||| о проекте ||| гостевая книга -->

По вопросу покупки книги Е. Керсновской обратитесь по форме "Обратной связи"
Присоединиться   Присоединиться