Музей имени Андрея Сахарова (107120, г. Москва, Земляной Вал, 57, стр. 6)
Декабрь 2005 г. - 15 февраля 2006 г.
Куратор выставки - Людмила Василовская.
Верстка тетрадей, дизайн афиши и приглашения - Наталья Магидова.
Дизайн инсталляции - Валерий Риван.
Инсталляция, графика
Афиша выставки
На выставке представлены оригиналы "Тетрадей" Е. Керсновской и их факсимильные копии, графика из серии "Кавказ", лагерные открытки, живопись, фотографии из семейного архива Е. Керсновской.
Пресс-релиз
Как рассказать о Евфросинии Керсновской, избегая патетики, пафоса или сухого перечисления фактов биографии? Ее жизнеописание (так и хочется сказать «житие») уместилось в 12 тетрадках в клеточку. Полторы тысячи рукописных листов и 685 рисунков – энциклопедия не только гулаговской жизни и быта, но и советской эпохи, насыщенной трагедийными событиями и испытаниями. «Цепь безобразных и нелепых ситуаций» – как определила сама Евфросиния Керсновская свою жизнь в то время.
Евфросиния Антоновна родилась в 1907 году в Одессе в обедневшей дворянской семье. Ее отец – известный юрист – Антон Антонович Керсновский, в 1919 был арестован ЧК. Чудом, избежав расстрела, он вместе с семьей переезжает в Бессарабию в свое родовое имение в селе Цепилово. В 1939 г., когда умер ее отец, Евфросинии пришлось управлять имением самостоятельно. Отказавшись от предложения отца продолжить образование в Париже, где уже учился ее брат Антон, будущий выдающийся историк Русской армии, она решает посвятить себя семье, оканчивает ветеринарное училище и создает процветающее фермерское хозяйство. В 1940 г., когда Бессарабия была аннексирована Советским Союзом, Евфросинию и ее мать выгнали из дома, лишили всего имущества, заработанного трудом. Отправив мать в Румынию, она решила остаться в СССР, т.к. наивно считала, что тот, кто честно трудится, может быть полезен своей родине. В 1941 г. ее и многих бессарабцев сослали в Сибирь, в Нарым Томской области. Так начинается почти 20-летний путь по кругам гулаговского ада. Совершив зимой побег из ссылки и почти полгода «путешествуя» по Сибири без компаса, без карты, пройдя полторы тысячи километров, она была обвинена в «шпионаже», затем осуждена за «антисоветскую агитацию», а, по сути, за то, что всегда бесстрашно говорила правду, и приговорена к высшей мере. Окончательный приговор был десять лет лагерей. Снова этап, лагерь, донос и новое следствие в 1944 году и 10-летний срок в норильских лагерях. Работала в лагерной больнице, морге, на шахте. Когда ее срок закончился, она осталась работать на шахте. В 1957 г., узнав, что мать жива, она решает забрать ее из Румынии и поселиться с ней вместе на Кавказе в Ессентуках. Бывшим заключенным не разрешалась проживать в столице и крупных городах.
В 1964 г. мама умерла, так и не узнав, какие испытания пришлось вынести ее дочери. «Ты меня просила записать, хотя бы в общих чертах, историю тех лет – ужасных, грустных лет моих "университетов"… Твоя воля для меня свята». Так появились тетради – как длинное письмо, обращенное к недавно умершей маме, способ пережить утрату самого близкого ей человека. Текст, написанный каллиграфическим почерком шариковой ручкой, сопровождается рисунками цветными карандашами. Было сделано два экземпляра. Хранились они у знакомых. Она не надеялась, что когда-то это будет опубликовано. Назвать эти тетради уникальными – почти что ничего не сказать. Определить этот жанр как воспоминания, мемуары - тоже не совсем правильно. Ее рисунки сравнивают с «Каприччо» Гойи, с лубочными картинками, но неправильно было бы оценивать их только с художественной точки зрения. Рисунки неотделимы от текста. Все зафиксировано и описано подробно без художественного вымысла, здесь нет теоретических рассуждений о морали, добре и зле. Она запечатлела то, что не могли бы сделать кино- и фотодокументалисты: тюремные одиночки, карцер, ужас пересылок, этапов, лагерную любовь, лагерные типы: урок, бригадиров, доходяг, наседок, «жучек», малолеток и т. д. Казалось бы, что после того, что было опубликовано о репрессиях, нельзя уже совершить переворот в нашем сознании. Все, что выпало страшного и трагического на ХХ век, Е. Керсновской пришлось испытать. Но ее отношение к выпавшим ей испытаниям и оценка пережитого – особые. Она не была «советским человеком». До 33 лет она жила в другой стране. К этому времени у нее сформировалась своя система ценностей свободного человека. И в неволе она оставалась свободной. Это помогало ей выстоять, сохранить в себе человека. И еще вера в Бога, которую она не декларировала, а просто поступала по совести, вернее не нарушая заповедей. Поэтому при чтении, вернее «погружении», в ее воспоминания, кроме сопереживания, есть ощущение надежды на преодоление, всего страшного.
Путь она выбрала сама. Изнурительный труд был для нее радостью и защитой, а не наказанием. Ее ценности находились не в материальном мире: помощь слабым, честность, любовь к ближним. Все просто, но как в реальности сложно этому следовать!
Многие ее поступки с точки зрения логики, разумности были парадоксальными. Перед тем как быть высланной, она не пряталась от ЧК, т. к. считала, что не виновата. Когда сдавала кровь в лагере, отказывалась от дополнительного пайка, т.к. считала, что нельзя брать плату за то, что даровано свыше. Приговоренная к расстрелу, она отказалось писать прошение о помиловании. В лагере выбирала самую тяжелую работу, т.к. считала, что в ней – её спасение. При освобождении она отказалась подписать формальное обязательство о неразглашении всего того, что было в лагере. «Подпись – это слово, данное человеком, а человек стоит столько, сколько стоит его слово» – для нее это были не просто красивые слова. Только абсолютно свободный человек мог так поступать.
Когда её альбом рисунков впервые был опубликован во Франции, пресса признала, что это больше чем литература.
Рисунки из тетрадей Керсновской известны во всем мире, в Молдавии ее считают национальной героиней, в Польше она входит в список ста знаменитых поляков, а в России до сих пор полностью, со всеми рисунками, не опубликовано ее произведение.
Ее наследие не только гулаговские тетради. Несмотря на то, что жизнь так с ней обошлась, она сохранила чистое искреннее восприятие мира, которое отражено в зарисовках Кавказа, прекрасных открытках, детских рисованных рукописных книжках, сделанных для знакомых.
На выставке будут представлены как факсимильные копии, так и оригиналы тетрадей Е. Керсновской, графика из серии «Кавказ», лагерные открытки, живопись, фотографии из семейного архива.
Все материалы для выставки любезно предоставлены Фондом Евфросинии Керсновской.
Тетради Е. Керсновской можно посмотреть на сайте: www.gulag.su
Сокращенный пресс-релиз
Впервые рисунки из «Тетрадей» Е. Керсновской были напечатаны в 1990 году «Огоньке», когда после множества публикаций казалось, что о ГУЛАГе известно все. Но после появления «Тетрадей» Е. Керсновской пресса признала: это больше, чем литература. 2239 рукописных листов «в клеточку» и 700 рисунков – эмоциональный документ не только гулаговской жизни и быта, но и советской эпохи.
Недостаточно назвать эти тетради уникальными. Не совсем верно отнести их к жанру воспоминаний. Рисунки можно сравнивать и с «Каприччо» Гойи, и с лубочными картинками, но неправильно оценивать их только с художественной точки зрения. Они неотделимы от текста, где все зафиксировано без художественного вымысла, рассуждений о морали, добре и зле. Е. Керсновская запечатлела то, что не могли бы сделать кино- и фотодокументалисты: тюремные одиночки, карцер, ужас пересылок, этапов, лагерную любовь, урок, лагерные типы: бригадиров, доходяг, наседок, «жучек», малолеток и т. д.
Евфросиния Антоновна по воспитанию и образованию была европейским человеком, имевшим большую любовь к России. Ее моральными принципами были Свобода и любовь к Богу. В страшных, нечеловеческих условиях все это ей помогло выстоять, сохранить себя.
Наследие Керсновской не ограничивается гулаговскими тетрадями. Несмотря на полную испытаний жизнь она сохранила чистое, искреннее восприятие мира, которое отражено в зарисовках Кавказа, открытках, детских рисованных рукописных книжках, сделанных для знакомых.
На выставке будут представлены оригиналы «Тетрадей» Е. Керсновской и их факсимильные копии, графика из серии «Кавказ», лагерные открытки, живопись, фотографии из семейного архива Е. Керсновской.
Все материалы для выставки любезно предоставлены Фондом Евфросинии Керсновской.
«Тетради» Е. Керсновской можно посмотреть на сайте: www.gulag.su
Тексты, вывешенные под стеклом в зале:
Инсталляция – это парящие в полумраке столы с тетрадями Евфросинии Керсновской. Каждая страница тетради - рисунок и лаконичный рассказ, поясняющий его. Тетрадь находится в фокусе света от подвесной лампы. Это одновременно и жизненный путь (житие, мостки, ступени) Евфросинии, и парты, то есть ее «университеты», как она сама говорила. Драматизм пути предается цветом столов. В самом начале стол цвета некрашеного дерева, по мере продвижения цвет столов меняется, например, следствие и приговор – красный, лагерь – серый, шахта – черный. Последний стол – такой же светлый, как и первый: пройдя все страшные испытания, Евфросиния сохранила в себе человека и то же светлое восприятие мира, что было у нее и до лагеря. Это не конец пути. На противоположной ярко освещенной белой стене - рисунки, созданные ею уже после освобождения из лагеря. Пейзажи Кавказа, трогательные иллюстрации к детским книжкам, открытки с цветами и животными. Все работы передают чистоту ее души и исполнены с той высшей простотой, к которой стремится любой художник. Здесь же ряд фотографий из семейного альбома Евфросинии, запечатлевших атмосферу любви и доброты семьи, которая ее воспитала и поддерживала всю жизнь.
***
2239 рукописных листов «в клеточку» и 700 рисунков – эмоциональный документ не только гулаговской жизни и быта, но и советской эпохи.
Недостаточно назвать эти тетради уникальными. Не совсем верно отнести их к жанру воспоминаний. Рисунки можно сравнивать и с «Каприччо» Гойи, и с лубочными картинками, но неправильно оценивать их только с художественной точки зрения. Они неотделимы от текста, где все зафиксировано без художественного вымысла, рассуждений о морали, добре и зле. Е. Керсновская запечатлела то, что не могли бы сделать кино- и фотодокументалисты: тюремные одиночки, карцер, ужас пересылок, этапов, лагерную любовь, урок, лагерные типы: бригадиров, доходяг, наседок, «жучек», малолеток и т. д.
Евфросиния Антоновна по воспитанию и образованию была европейским человеком, имевшим большую любовь к России. Ее моральными принципами были Свобода и вера в Бога. В страшных, нечеловеческих условиях все это ей помогло выстоять, сохранить себя.
Отзывы прессы:
| |
 |
"На очередном витке нашей новейшей истории выставка "Тетради Евфросинии Керсновской" в Музее и общественном Центре имени Андрея Сахарова предлагает вновь обратиться к ее наследию. Сшитые тетрадки - не самый приспособленный для показа изобразительный материал… Однако автор нынешней инсталляции Валерий Риван нашел оптимальное решение для подачи. В затемненном, с неоштукатуренными кирпичными стенами пространстве бывшего гаража (здесь когда-то состоялись "Идея музея СССР", "Осторожно, религия!" и другие нашумевшие выставки) с потолка свисают низкие лампы под конусообразными абажурами. Каждая освещает свой стол - дощатый, обожженный, накрытый кумачовой скатертью или крашеный узнаваемо-казенной зеленой краской.
 |
|
Подвешенные на тонкой проволоке столы будто бы парят в воздухе, образуя в сумме непрочные мостки, переброшенные по диагонали выставочного пространства. На каждом - одна или две тетради (не подлинники, а чуть увеличенные для удобства восприятия сброшюрованные принты). Попадая сюда, зритель передвигается от стола к столу, останавливаясь, перелистывает разложенные в хронологическом порядке тетради, читает комментарии под рисунками.
На единственной светлой стене за стеклом несколько страниц-подлинников, выполненных рукой автора. А также романтические горные виды и букеты - их Евфросиния Антоновна любила изображать еще до освобождения. "В неволе я встречала много хороших, достойных всякого уважения людей. Кое-кто там еще остается. Я сохраню о них добрую память и рада буду им быть полезной, - записала как-то Керсновская. - Забыть же то, что я там видела и пережила, - это абсолютно невозможно!" (С. Сафонов, "Газета").
***
"Керсновская не эмигрировала из СССР, мечтая быть полезной отечеству. Применение ее энтузиазму нашлось не уникальное: она быстро оказалась на сибирском лесоповале.
Побег, обвинение в шпионаже и антисоветской агитации, лагерь, норильские лагеря, работа на шахте. Накануне хрущевской оттепели Керсновская взялсь за карандаши и кисти, постаралась зафиксировать по памяти все круги советского ада. А романтические горные виды и букеты Евфросиния Антоновна полюбила изображать еще до освобождения. " (журнал "Домой").
Приглашение на выставку
Фото с открытия выставки:
В. Риван
Л. Нетто, участник Норильского восстания 1953 г.
Нашел финансирование для выставки и лично открыл ее Ю. В. Самодуров, директор музея им. А. Сахарова с его основания по 2009 год.
Слева от него стоит писатель А. Королев, справа - Л. Зиман, лично знавший Е. Керсновскую.
Справа - художник Хихус, организатор и вдохновитель фестиваля комиксов "КомМиссия".
Слева направо: И. Чапковский, Г. Атмашкина, Л. Василовская.
Дарья Чапковская, в бытность свою школьницей ухаживавшая за Е.А. Керсновской в Есентуках с 1988 по 1994 год. Ныне она современный художник-скульптор.
