Она металась, ежеминутно вскакивая, и я понимала ее, бедную девочку: у ворот лагеря стояла ея мать. "Указников", безнадежно больных, актировали и отдавали родителям, но не тех, кто был нетранспортабельным и должен был умереть в ближайшие дни. Но Ванда надеялась... И так ждала! Боялась только, как бы не испугать свою мать. Я ее всячески обнадеживала, а кровь каплями стекала...
Смерть ея не была мучительной: просто вместе с кровью окончилась ея жизнь... Почувствовала ли мать, когда в телеге под брезентом везли в общую могилу ея дочь? Ту, что была кудрявой красавицей с фиолетовыми глазами?