Кабинет следователя Титова ничем не напоминал о том, что это тюрьма: большие "венецианские" окна с тюлевыми занавесками, без решеток, мягкая мебель. И главное, какой-то дружеский тон "беседы", а не допроса - все это было направлено на то, чтобы усыпить осторожность, вызвать доверие и поселить надежду на спасение.
А мне... Мне и притворяться не приходилось: я ничего не скрывала и ни о чем не умалчивала.
А затем мне предложили подписать все ту же галиматью о том, что я... заброшенный врагами диверсант!