...И все же и у меня было что прятать от шмона!
 У меня было целое богатство! Как оно ускользнуло от бдительного ока -- еще в тот день, когда я прибыла (в 1947 г. в шахту из ЦБЛ), -- я не знаю. Но после, когда мне объяснили, что у меня его обязательно отберут, я приняла меры, чтобы этого не случилось.
Это богатство - акварельные краски, цветные карандаши, флакон туши и бумага.
Как я уже говорила, в больнице я рисовала для нашего хирурга Кузнецова препараты. Это - иллюстрации к его "научному труду" (все врачи одержимы манией писать "научные труды") по оперативному лечению энтеритов (заболевание тонкого кишечника) и операциям при выпадении прямой кишки. Эти краски были в моём чемодане. Я их и обнаружила, когда вместо "того света" оказалась на Нагорном.
Поселилась я в бараке "лордов" в углу, на верхних нарах, возле самого окна. А над окном висела... "картина" - должно быть, для того, чтобы придать бараку культурный вид.
Откровенно говоря, трудно было создать более нелепый, грубый натюрморт: были там изображены арбузы.
Но содержание неважно! Главное - то пространство за картиной, между рамой и стеной. Снизу было видно, что картина пристает неплотно. Я это учла и при помощи блоков (из катушек) и шпагата сделала приспособление: стоило потянуть за веревку и коробка с моим "имуществом" взвивалась и ... опускалась за раму.
Не знаю: Божья ли воля, мое ли "счастье"... или мамины молитвы, но через все шмоны прошло мое богатство и... уцелело.
Какое это было для меня утешение!
  Я не художник, и мне не приходило в голову попробовать на этом поприще мои силы. Просто я из семьи, где все - художники. Отец -- анималист, замечательно изображал животных; мать вышивала шелками картины, а покойный брат еще в десятилетнем возрасте так поразил художника-передвижника Кузнецова* своими батальными картинками, что он пришел к нашим родителям с просьбой: "Дайте мне вашего сына в ученики! Ручаюсь, что он прославит меня, как своего учителя, больше, чем все мои работы!"


Портрет Н.Д. Кузнецова работы И. Браза.

Во всяком случае, я и не пыталась: куда уж мне! А тут вдруг выяснилось, какое это счастье - рисовать! Какое это счастье - хоть что-нибудь изобразить хорошее, красивое, непохожее на все то, что меня окружает!
И я стала рисовать...
Что я рисовала? Как это ни странно -- сказки, иллюстрации к басням и вообще всякие "детские" сюжеты.
Это было как противоядие от окружающей меня среды!

* * *
...Вхожу в кабинет начальника. Сидит этакий рыжий детина бульдожьего типа.
- Это ты рисовала?
Мать честная! Как они сюда попали?! На письменном столе разложены все мои рисунки - все зверюшки из сказок...
- Да, я!
- На шахту ты не пойдешь. Будешь рисовать в клубе.
- Извините! Я - шахтер. Работаю на шахте и работаю хорошо. А в клубе мне делать нечего: там без меня обойдутся. А теперь, извините, я спешу: развод на вахте. Прощайте!
Более глупой физиономии трудно и вообразить! Он был похож на вареного рака...
По пути на вахту меня догнала секретарша.
- Что вы наделали! Разве можно так говорить с начальником? Да еще таким, как Жуков?
Пожимаю плечами:
- Значит, можно.
Удивительней всего, что это не только обошлось, но и рисунки мои были мне возвращены... 
_______________ 

* Н. Д. Кузнецов (1850–1929) – известный художник-передвижник, по происхождению грек; сын богатого херсонского помещика, воспитывался в Одессе, в 3-й гимназии, учился живописи у Мальмана. Окончил Петербургскую Академию художеств. Первые картины появились на девятой передвижной выставке в 1881 г. Один из учредителей Товарищества южнорусских художников (1887), академик (1895), вел класс батальной живописи в Академии художеств (1895–1897). Художник Васнецов писал с него богатыря. Вскоре, после того как он получил звание академика, Кузнецов поселился в Одессе. С 1920 г. в эмиграции в Сербии. Работы находятся в коллекции Одесского художественного музея.