Сумерки сгущались, когда я попала во двор, где на треноге старушка - маленькая, седенькая - варила абрикосовое варенье. Я подошла к ней. Старушка подняла голову и вдруг, взмахнув шумовкой, воскликнула:
- Ах! Фросенька! Как Александра Алексеевна обрадуется, когда узнает, что вы живы!
Все вихрем закружилось в глазах у меня... Старушка, таз с вареньем, таганок... Да это - Смолинская, подруга моей мамы! Абрикосы выскользнули из моих рук и покатились по траве. На траве очутилась и я...
- Мама? Мама - жива? Где она?..
Но на этот вопрос Елена Георгиевна не могла ответить: три года тому назад она слышала, как по радио моя мама просила сообщить ей, если кто-либо знает, где ее дочь Евфросиния Антоновна Керсновская. В 1954м году она была в Румынии. Боже мой! Жива ли она теперь? Ей уже 79 лет... Всю ночь сидела я у Смолинских и писала письма в Румынию. Адреса Смолинская не запомнила, и я писала наугад - "на деревню, дедушке".
|
