<<  тетрадь 7, глава 55  >>

Метод Лещинского

– Не может быть, доктор! Я... болен сифилисом? Нет! Это исключено, – растерянно бормочет молодой охранник на приеме у Туминаса.

– А ты хорошенько подумай! Припомни, с кем это ты побаловался.

– Да мне ли не помнить? В армию меня взяли совсем мальчишкой. Женщин я не знал. А там – война, ранение, госпиталь, опять война, плен... Затем освободили... и сразу посадили. Затем сюда привезли, этапом. Тут разобрались в моем деле, освободили и оставили работать охранником. Здесь я встретил девушку: молодую, красивую, здоровую – такую, о какой я всю жизнь мечтал. И сразу мы поженились. Она была моей первой женщиной! Единственной! Понимаете? Единственной!

– Ну а кто же она, эта «единственная»?

– О! Она – вне подозрения! Ее судили по указу, за самовольный уход с работы. Срок она отбывала в ЦБЛ – работала санитаркой.

– Но как же ее зовут?

– Рита Соколова! Маргарита Родионовна.

– Высокая такая? Светлая блондинка, красивая, с ямочками на щеках?

– Как? Откуда вы ее знаете? Доктор, откуда?

– Она состоит на учете как сифилитичка. Только бросила лечение после первого курса...

Парень схватился за голову, продолжая растерянно бормотать:

– Это невозможно! Она же в больнице работала...

Вернувшись домой, он убил свою жену, свою «единственную» – ту, что его заразила. Одна жизнь оборвалась. Вторая оказалась исковерканной. Ложь ведет к беде, иногда – и к смерти. Беда состояла в том, что больные после первого курса лечения, когда исчезают внешние признаки (твердый шанкр), считают себя здоровыми и самовольно прерывают лечение. Ведь уколы довольно-таки мучительные. Как это происходит в условиях лагеря, я убедилась, ознакомившись с «методом Лещинского».

Как я уже говорила, большинство сифилитиков или имели пропуска, или могли их получить на время лечения. Всех курсов лечения – шесть. Это длилось очень долго, и все это время больные должны были находиться под надзором врача и регулярно сдавать кровь на анализ.

Амбулаторное лечение проводил Саша Лещинский. Однажды получилось так, что он не смог вести прием. Его любовница Маруся Черемных, медсестра-лаборантка, вдобавок вольнонаемная, забеременела, и Сашу выпустили за зону по блату, чтобы он сам смог ей сделать аборт.

Провести очередной прием Флисс назначила меня.

Не хвастаясь, могу сказать, что внутривенные вливания я делала очень хорошо, даже если вены безнадежно попорчены, а чаще всего так оно и было. Я принялась за дело: отложила карточки больных, отнесла на вахту список тех, кого надо пропустить в больницу, вскипятила шприцы, иглы, пинцеты, расставила на столе все, что нужно. Но не могла я не заметить, что все, входя, растерянно оглядывались и спрашивали:

– А где же Саша?

Приходилось по два и по три раза настойчиво их упрашивать засучить рукав или приспустить штаны, в зависимости от того, что им полагалось по расписанию. «Должно быть, у Саши и впрямь очень легкая рука, – думала я, – не то что затвердения, а даже и следа нет на месте укола!» Мне было даже немного стыдно, что кое-кто просто отказался от очередного укола, о чем приходилось писать в лечебной карточке. Но вскоре все мои сомнения развеялись как дым.

Самые недисциплинированные пациенты – это нацмены. Просто диву даешься, до чего они боятся даже самого пустячного укола! Впрочем, как правило, все уголовники – трусы: рецидивисту искалечить человека – раз плюнуть; а увидит такой «герой» хоть капельку собственной крови и – хлоп в обморок!

Так вот, входит узбек, возчик с конбазы. Не раздеваясь, с кнутом в руке – прямо ко мне. Сует мне бумажку в десять рублей, после чего поворачивается и идет к выходу.

– Стой! Ты куда? И что это за деньги? А ну спускай штаны! Тебе сегодня биохиноль полагается!

– Ничего мне твой «киноль» не надо! Я же деньги давал.

– При чем тут деньги? Спускай штаны!

– Вай! Никакой совесть нету! Я ему десять рублей давал, а ему мало! Доктор Саша деньги брал, бумажка писал, колоть жопа не надо!

Тут мне все стало понятно: и смущенные взгляды, и вопросы, и даже отсутствие следов от укола.

Я вскипела! Как же это можно допускать?! Ведь недолеченный сифилис продолжает подтачивать организм больного. Да и сам этот человек может – и даже обязательно станет – продолжать распространять болезнь! Я забила тревогу. Прежде всего кинулась к Туминасу. Тот только рассмеялся.

– Ну и хитрец! – говорил он, щуря от смеха свои кошачьи глаза.

Флисс рассердилась:

– Даже если и так, как вы смеете выносить сор из избы? Ведь вы порочите все наше отделение! Да кто разрешит вам делать неприятности доктору Миллеру? А что если Вера Ивановна узнает?

Затем вызвал меня Миллер.

– Я вижу, Евфросиния Антоновна, что вы не сделали никакого вывода из вашей практики в хирургическом и терапевтическом отделениях. Так я вам подскажу: никому ваши добродетели не нужны. У всех есть своя голова на плечах! – затем, усмехнувшись: – Все хотят жить. Живите же и вы. И другим не мешайте!

– Вот именно! Для того чтобы подлецы не мешали людям жить, надо искоренять ложь и обман, где бы они ни встречались! – сказал моими устами Дон Кихот.

Еще один камень лег на мою душу. Даже камни не скажут «аминь!» после очередного и бесплодного моего выступления в защиту правды.

Правда! Кому она нужна?

Подобный метод Лещинского вести амбулаторный прием сифилитиков должен был вызвать всеобщее негодование. Негодовала, увы, я одна...

	<<  тетрадь 7, глава 55  >>

Материал сайта можно использовать только с разрешения наследников. Условия получения разрешения.
©2003-2024. Е.А.Керсновская. Наследники (И.М.Чапковский ).
Отправить письмо.